Русская литература полна яркими, самобытными талантами, можно сказать – переполнена. Поэтому в каждой эпохе можно отыскать незаслуженно забытых, «потерянных» авторов, которые не вошли в новый век по многим причинам – культурным, социальным, политическим. Сегодня мы вспомним одно из таких упущенных, мало переиздаваемых имён. Это Загоскин Михаил Иванович, который также оставил свой след и в библиотечном деле.

Родился Михаил Николаевич 14 июля 1789 года в селе Рамзай Пензенской губернии в старинной дворянской семье. Загоскины вели свой род от выходца из Золотой Орды Захара Загоски (Шевкала Зазоры), поступившего в XV веке на службу к великому князю Московскому Ивану III. Отец писателя вёл жизнь обычного небогатого помещика. Ранее он хотел пойти в монахи, но его отговорили от пострига, он женился и обзавёлся многочисленным потомством: в семье было семеро мальчиков и две девочки.

Михаила не истязали излишней учёбой, однако мальчик рано пристрастился к чтению. Но читать вволю ему не позволяли: зрение у него с детства было слабым. Он нашёл способ читать, сколько хочется: прятался в отцовском кабинете за ширмой, когда отец там работал, а когда отец уходил — читал. Разумеется, родитель скоро застал его за этим занятием, растрогался и стал сам давать ему книги из библиотеки. От младшего брата, который мешал ему читать, Михаил откупался изюмом, который любил мирно поедать за чтением на диване. Впрочем, если брат продолжал приставать, Миша тогда мог вспылить и оттаскивать его за волосы. Вспыльчивым Михаил был всю жизнь, но отходил от гнева быстро, просил прощения у тех, кого обидел. Сергей Аксаков, написавший биографию Загоскина, сообщает, что в детстве Миша не проказничал, а был богомолен и любил ходить в церковь. Кажется, он уже в детстве был таким, каким запомнился современникам позже — небольшим, толстеньким, в очках, добродушным острословом, не очень грамотным, но очень усидчивым и старательным.

Уже в подростковом возрасте он начал самостоятельную жизнь. В 1802 году его троюродный брат Филипп Вигель, сын пензенского губернатора, привёз Мишу в Санкт-Петербург, где тот поступил на службу в канцелярию Петербургского казначейства. Как вспоминает Филипп Вигель: «Ему было тогда лет четырнадцать, и уже по тогдашнему обычаю его готовили на службу, хотя учение его не только не было кончено, мне кажется, даже не было начато. Имя Миши, коим звали его, было ему весьма прилично; дюжий и неуклюжий, как медвежонок, имел он довольно суровое, но свежее и красивое личико». И действительно, по словам его современника, писателя С. Т. Аксакова: «Загоскин не получил в своей юности систематического, научного образования: он учился сам и образовал себя впоследствии необыкновенно обширным чтением книг». В дальнейшем Загоскин несколько раз менял место службы, но карьеры так и не сделал.

Службу Миша Загоскин начал с чиновничьих низов: сначала канцеляристом у государственного казначея, затем в Горном департаменте, и, наконец, в Государственном заёмном банке. Жалованье его составляло 100 рублей в год, ещё 300 рублей ассигнациями присылал отец. Через девять лет Загоскин едва дослужился до чина губернского секретаря, двенадцатого из четырнадцати в Табели о рангах, и работал помощником столоначальника. Всё это время он усердно занимался самообразованием и самостоятельно научился говорить по-немецки и по-французски. Материально он очень нуждался и, как пишет Аксаков, «нередко находился в совершенной крайности вместе со своим верным дядькой и слугой». Рассказывают, что в одну холодную зиму, не имея денег на дрова, Загоскин топил печь стульями.

Когда началась Отечественная война, молодой канцелярист немедленно записался в петербургское ополчение и оказался в корпусе графа Витгенштейна. «...В сражении под Полоцком он был ранен в ногу и получил за храбрость орден Анны 3-й степени на шпагу. По излечении раны он возвратился к своему полку и по желанию графа Левиса был назначен к нему адъютантом; в этой должности находился он до сдачи Данцига, то есть до окончания войны»,— рассказывал Аксаков. Он также упоминал, что Загоскин был мастер рассказывать смешные байки о столкновениях с немцами во время осады Данцига; некоторые эпизоды писатель позже включил в свой роман «Рославлев, или Русские в 1812 году". Выйдя в отставку, Михаил недолго погостил в родном Рамзае, а потом вернулся в Петербург, на прежнее место столоначальника в Департаменте горных и соляных дел.

В 1817 году Загоскин познакомился с драматургом князем А.А. Шаховским, который был главным комедиографом России и открыл ему путь к театру. Он поступил на службу помощником по репертуарной части в дирекцию императорских театров и написал ряд комедий: «Богатонов, или провинциал в столице» (1817), «Вечеринка учёных» (1817), «Роман на большой дороге» (1819), «Добрый малый» (1820) интермедии «Макарьевская ярмарка» (1817) и «Лебедянская ярмарка» (1817). После этих постановок он стал известным драматургом.

В 1816 году он, вопреки желанию родственников, женился на петербургской красавице Анне Дмитриевне Васильцовской – побочной дочери Д. А. Новосильцева, известного богача и вельможи екатерининских времен, который относился к своему зятю «как к ничтожному молодому человеку без состояния и общественного положения». Лишь глубокое взаимное чувство, возникшее между Васильцовской и Загоскиным, позволило заключить этот брак. В браке у них родились сыновья Дмитрий, Николай и Сергей.

В 1817 году Загоскин издавал вместе с Петром Корсаковым журнал «Северный наблюдатель». А через год перешёл из театра на службу в недавно открытую Публичную библиотеку под руководством Алексея Оленина. Там работали Иван Крылов и Николай Гнедич, с ними Загоскин очень подружился. Аксаков вспоминал: «Он принимал деятельное участие в приведении библиотеки в порядок и в составлении каталога русских книг, за что через два года был награжден орденом Анны 3-й степени. В непродолжительном времени, и именно 5 июля 1820 года, он оставил службу и должность штатного помощника и был переименован в прежнее звание почетного библиотекаря". Все это время Загоскин продолжал писать комедии.

6 августа 1818 года Загоскин был взят в штат на вакансию помощника библиотекаря на Отделение русских книг, освободившуюся после смерти В. С. Сопикова, известного российского библиографа. Работая вместе с И. А. Крыловым, кроме выполнения обычных дежурств по обслуживанию читателей, Загоскин принимал активное участие в обсуждении правил написания каталогов, представил Оленину письменные соображения на его 11 вопросов по библиотечному развитию библиотеки. Совместно с Крыловым составлял систематический и алфавитный каталоги русской книги, которые «своеручно» переписал, также внимательно следил за поступлением новой литературы.

В 1820 году тесть Загоскина Дмитрий Новосильцев собрался переезжать в Москву и предложил дочери с мужем последовать за ним и поселиться в его доме. Загоскин оставил службу и отправился в Москву. Первые два года московской жизни Загоскин писал комедии. Театры охотно брали их в репертуар: публика их любила, и шли они с большим успехом.

В 1821 году Загоскин начал писать стихи. Обычно бывает иначе: поэты, взрослея, берутся за прозу. Загоскин, однако, никакого понятия о стихосложении не имел. Аксаков рассказывал, что он, обидевшись на друзей, которые в споре отказали ему вправе судить о стихах, поскольку он в них ничего не понимает, решил изучить стихосложение, засел за труды — «через два месяца прочел прекрасное, довольно длинное послание к Н.И. Гнедичу, написанное шестистопными ямбами с рифмами. Оно стоило Загоскину неимоверных трудов: не имея, уха, каждый стих он разделял черточками на слоги и стопы, и над каждым слогом ставил ударение; в иной день ему не удавалось выковать более четырех стихов, и из такой египетской, тяжкой работы стихи вышли, легки, свежи, звучны и естественны!». После этого он уже стал вставлять стихотворные фрагменты в свои комедии, а «Урок холостым» весь написал стихами — живыми и бойкими.

Тургеневу Загоскин запомнился таким: «Самая фигура Загоскина, его странная, словно сплюснутая голова, четырехугольное лицо, выпученные глаза под вечными очками, близорукий и тупой взгляд, необычайные движения бровей, губ, носа, когда он удивлялся или далее просто говорил, внезапные восклицания, взмахи рук, глубокая впадина, разделявшая надвое его короткий подбородок, — все в нем мне казалось чудаковатым, неуклюжим, забавным. К тому же за ним водились три, тоже довольно комические, слабости: он воображал себя необыкновенным силачом; он был уверен, что никакая женщина не в состоянии устоять перед ним; и, наконец (и это в таком рьяном патриоте было особенно удивительно), он питал несчастную слабость к французскому языку, который коверкал без милости, беспрестанно смешивая числа и роды, так что далее получил в нашем доме прозвище: Monsieur L’article. Со всем тем нельзя было не любить Михаила Николаевича за его золотое сердце, за ту безыскусственную откровенность нрава, которая поражает в его сочинениях».

В последние годы М.Н. Загоскин сильно болел. У него была наследственная подагра, которую он плохо и неправильно лечил. Его кончину Аксаков описывал так: «5 июля 1852 года, в пятом часу пополудни, после двухчасового спокойного сна, взяв из рук меньшего сына стакан с водою и выпив немного, Загоскин внимательно посмотрел вокруг себя... вдруг лицо его совершенно изменилось, покрылось бледностью и в то же время просияло какою-то веселостью. Он вздохнул и — его не стало». Ему было 62 года.

Похоронен М.Н. Загоскин на кладбище Новодевичьего монастыря. В советское время его надгробие было уничтожено. Впоследствии это было признано ошибкой, и надгробие было восстановлено. Память о М. Н. Загоскине увековечена в его родном селе Рамзай памятником и мемориальной доской.

Использованные  материалы:

- https://chelreglib.ru/ru/pages/readers/readcenter/literaturnyi_kalendar_2019/July/Michail_Zagoskin/

- https://nlr.ru/nlr_history/persons/info.php?id=196

- https://dzen.ru/a/W1RS4HQ4rwCpkhm8